Портретист и график, создатель самарской коллекции русского авангарда
Автор: Константин Зацепин
Попов заложил в Самаре арт-кластер и качественнейшую коллекцию современного искусства.
Прекрасный портретист и график Николай Попов (1890–1958) — фигура, увы, абсолютно неизвестная в масштабах страны. Судя по почти полному отсутствию информации в Интернете, он вообще один из самых неизвестных художников в истории. Однако для Самары этот человек сделал многое. В частности, главная его заслуга — основание здесь в 1919 году совместно с московскими художниками Самуилом Адливанкиным и Георгием Ряжским Высших художественно-технических мастерских — ВХУТЕМАСа. И именно по его инициативе в Самару из Государственного музейного фонда в качестве «наглядных пособий» для творческой молодежи были присланы тридцать пять произведений художников «левого» направления: картины Ольги Розановой, Михаила Ле Дантю, Владислава Стржеминского, Александра Веснина, Михаила Менькова, Софьи Дымшиц-Толстой. Эти работы стали ядром коллекции русского авангарда Самарского художественного музея и ныне украшают основную экспозицию. Фактически, выражаясь в терминах нашего времени, Попов заложил в Самаре арт-кластер и качественнейшую коллекцию современного искусства. С тех пор подобный подвиг не удался никому, и аналогов подобного просветительского жеста, видимо, долго еще не предвидится. Наряду с Константином Головкиным Николай Попов был подлинным культуртрегером своего времени и места.
К сожалению, просуществовать самарскому ВХУТЕМАСу было суждено лишь два года. Тогда, в начале 1920-х, в регионе было, мягко говоря, не до искусства — бушевали голод и эпидемия тифа. Попов и Адливанкин уехали в столицу, где участвовали в создании Нового общества живописцев («НОЖ»), провозгласившего ценность станковой картины. Художники группы культивировали дух лубочного примитива местами с сатирическим оттенком. Впрочем, дальше единственной выставки дело не пошло. Объединение распалось, и дальнейшая судьба Попова крайне туманна. В некоторых московских музеях сохранились написанные им в совершенно традиционном ключе портреты советских военачальников, не представляющие особого художественного интереса. К моменту смерти в конце 1950-х его имя было полностью предано забвению, в отличие от бывших коллег Адливанкина и Ряжского, добившихся куда большей известности.
Работы 1920-х годов – это тонко и изящно прорисованная, яркая кубистическая плакатная графика, обыгрывающая мотивы цирка, театра, быта эпохи НЭПа.
Судить о наследии Попова можно лишь по работам начала 1920-х годов. Это, прежде всего, его коллекция в Самарском художественном музее, а также несколько картин, хранящихся у наследников. Но это действительно выдающиеся произведения. Графические листы «Я у телефона», «Волшебный фонарь», «Скрипач» и другие занимают коридор музея, предваряя одну из ключевых экспозиций — «Искусство русского авангарда». Эта тонко и изящно прорисованная, яркая кубистическая плакатная графика обыгрывает мотивы цирка, театра, быта эпохи НЭПа. Есть здесь и кубистический автопортрет художника, имевшего яркую, «кинематографическую» внешность.
В целом же Попов — мастер психологического портрета, прежде всего женского. В социологическом плане это тип женственности западного типа, излучающий откровенную «антисоветскую» буржуазность. А с чисто художественной точки зрения это живопись, поставившая на передний план проблему неуловимого, загадочного. Неуловимое материализуется у Попова в ярких женских образах. Например, «Портрет женщины в синей шляпе» (1922) — это изображение несколько вульгарной девушки из средних городских слоев нэпманских лет. Ее облик контрастирует с изысканным розово-голубым колоритом, по своей чистоте и воздушной «прозрачности» напоминающим фрески Боттичелли и Фра Анжелико. Лаконизма добавляет беспредметный недетализированный фон с одной стороны, и откровенная плоскостность — с другой. Несколько необычен и формат картины — это почти ровный квадрат, своего рода фото Instagram начала прошлого века. Не менее загадочен «Портрет Е. Поповой» — фигура жены художника, в странно вычурной позе сидящей за столом, положив голову на скрещенные кисти рук. Ее лицо на полотне расположено не в центре, а в верхнем правом углу. Смещенная композиция и дискомфортная поза героини создают ощущение ее непонятной отчужденности от зрителя. Так же далека от зрителя и более реалистически написанная героиня «Портрета девушки в зеленом платье» (1920), огромные «неземные» глаза которой словно излучают свет и существуют отдельно от лица.
Попов – мастер психологического портрета, прежде всего женского.
В дальнейшем портрет не был свойственен самарской живописи, больше увлеченной пейзажностью. Николай Попов остается одним из наиболее значительных, хотя и недооцененных представителей жанра. Но главная его заслуга — коллекция русского авангарда, в самарскую версию которого он сделал и свой уникальный вклад.
.jpg)
Версия для печати
