В связи с празднованием 200-летнего юбилея войны нелишним будет подвести итоги того, что было сделано отечественными учеными за последние 20 лет. Период этот взят нами потому, что именно столько лет назад наша историческая наука освободилась от пут навязанной ей сверху «единственно верной методологии» и занялась объективным исследованием прошлого.

Автор — А.И. Попов, доктор исторических наук, профессор Поволжской государственной социально-гуманитарной академии

Этапы изучения войны 1812 года

К 100-летнему юбилею войны в самом начале XX в была осуществлена массовая публикация документальных источников и мемуаров.

 

Для того чтобы лучше понять значение работы, проделанной учеными за это двадцатилетие, придется вернуться на сто лет назад. По нашему убеждению, вся историография войны 1812 г. может быть разделена на две большие эпохи, водоразделом между которыми явилась массовая публикация документальных источников и мемуаров, осуществленная еще к 100-летнему юбилею войны в самом начале XX в. Во Франции это публикации П. Маргерона (4 тома), Ж. Фабри (8), А. Шюке (5) и Ф. Ребуля, в России — издание материалов ВУА и публикации Д.П. Ахлестышева, К.А. Военского, С. Горяйнова, Н.П. Поликарпова, В.И. Харкевича, П.И. Щукина и др. В Германии большую публикаторскую работу проделал П. Хольцхаузен. Столь массовое введение в научный оборот огромного количества документальных материалов и воспоминаний (всего около 50 томов) неизбежно должно было привести к глобальным последствиям! С одной стороны, значительно обесценились многие выводы, сделанные историками XIX в. на основе более узкой источниковой базы. С другой стороны, перед историками открылись широчайшие перспективы для формулировок и обоснования новых выводов. Но, как это ни поразительно, всплеска научных исследований не последовало ни в Европе, ни в России!

На Западе единственным автором, кто воспользовался столь благоприятной ситуацией, был польский историк М. Кукель, который использовал все указанные публикации. В России некоторые из этих публикаций использовал только Харкевич, который успел довести анализ кампании лишь до Смоленска. У остальных историков интерес к русскому походу начал угасать. Причину столь парадоксальной ситуации мы видим в следующем. Буквально сразу после публикации этих документов (21-й том материалов ВУА увидел свет в 1914 г.) разразилась Первая мировая война, по окончании которой начался глобальный кризис. А спустя 20 лет на мир обрушилась Вторая мировая война, за которой последовал крах Колониальной системы, и в Европе стало не модным вспоминать об имперских амбициях прежних политиков.

В России помимо того произошла Октябрьская революция, в результате которой на 70 лет сложилась противоестественная ситуация «железного занавеса». В отечественной литературе воцарилась псевдонаучная марксистско-ленинская идеология, а в западной науке почти совершенно угас интерес к русскому походу Наполеона. Последние серьезные научные исследования о кампаниях 1813-1814 гг. относятся к 30-м гг. XX в. Случались лишь редкие контакты между советскими и зарубежными коллегами, но в основном из «стран социалистического содружества» и по поводу «освободительного похода» русской армии в 1813-1814 гг.

В сфере военно-исторических исследований произошла примитивизация научных кадров. Военной историей стали заниматься только «люди в погонах», не блиставшие интеллектом и не знавшие иностранных языков. Они даже не считали нужным анализировать фактическую сторону войны 1812 г., полагая, что о ней все давно уже известно и нужно лишь перелицевать ее на марксистский лад, подогнав под заранее известный постулат о ведущей роли народных масс в истории. Почти вся марксистская литература изначально была идеологически ангажированной, односторонней и необъективной, так что сейчас сочинения авторов той эпохи упоминаются только «для полноты картины» либо используются исключительно как «мальчики для битья».

Лишь в последние два десятилетия, после крушения советской власти вкупе с осенявшей ее марксистской идеологией, в стране возродился по-настоящему научный интерес к той войне. Этот интерес был взлелеян еще в период застоя несколькими поклонниками наполеоновской эпохи. Генераторами возрождения научного исследования войны 1812 г. выступили военно-исторические музеи, сначала Бородинский (1989), затем Малоярославецкий (1992) и музей-панорама в Москве (1998). Именно вокруг научных конференций, ежегодно проводимых этими музеями, стали концентрироваться новые научные силы. Довольно удачной оказалась и конференция в Самаре в 1997 г. Две конференции были проведены в Петербурге (в конце 1990-х гг.), две конференции — в Вологде (2000 и 2001 гг.). Кроме того, в ГИМе с 2002 г. издаются сборники «Эпоха 1812 года» (вышло 10 сборников). Позже всех, в 2008 г., «проснулись» работники культуры города боевой русской славы Смоленска.

Современные исследования вопроса

За эти 20 лет исследованию подверглись самые разные аспекты той знаменитой войны:

— в первую очередь детальнейшему анализу подверглись самые разные аспекты Бородинского сражения, прежде всего за счет привлечения иностранных источников;

— целый сборник 1995 г. был посвящен 250-летию М.И. Голенищева-Кутузова, причем установили якобы новую дату его рождения. В последние годы обострилась дискуссия о полководческих талантах этого знаменитого генерала;

— А.И. Поповым скрупулезно изучались партизанские действия российских партий и «летучих корпусов» на всех театрах военных действий той кампании;

— было детально изучено сражение при Малоярославце, подробно описаны связанные с ним стычка у Городни и бой при Медыни, а также некоторые другие боевые столкновения на пути от Москвы до Малоярославца и оттуда до Можайска. Промежуточным итогом этих исследований стал сборник «От Тарутино до Малоярославца», посвященный 190-летию сражения;

— с 2000 г. целая группа исследователей активно занимается почти неизученной проблемой военнопленных Великой армии в России 1812-1814 гг. Первой ласточкой стало капитальное исследование В.А. Бессонова о пленных в Калужской губернии, второй — работа С.Н. Хомченко о пленных в Среднем и Южном Поволжье. Оба автора успешно защитили кандидатские диссертации в нашем педагогическом университете. Пытался заниматься этой темой и один из наших студентов К. Иванов;

— А.И. Поповым изучались проблемы «народной войны», которые подверглись наибольшему искажению в марксистской литературе. Извращенное представление о «дубине народной войны» до сих пор сохраняется в головах россиян, что вынудило нас в марте этого года давать разъяснения по этому вопросу на конференции в Смоленске;

— А.И. Поповым начала изучаться судьба российских военнопленных в 1812 г., каковая оказалась весьма трагичной. Ныне эту тему подхватила и расширила по части хронологии до 1814 г. Е.А. Назарян (часть пленников довели до Франции);

— несколькими историками изучались планы российского командования на предстоящую кампанию. Выяснилось, что планы таковые имелись, но нет ни одной бумаги, подписанной лично императором Александром I. «Северный сфинкс» был весьма осторожен;

— исследовалась медицинская служба российской и французской армий;

— пока лишь эпизодически затрагивались события второго этапа войны: второе сражение при Красном, освобождение Витебска, Березинская операция, оборона Риги;

— очень большое количество статей было посвящено персоналиям участников войны, как известных, так и забытых, которые пользуются особым вниманием у читателей;

— историки из различных регионов занимались вопросами народного ополчения в 12-м году. В частности, наш бывший студент М. Иванов удачно защитил диссертацию о Симбирском ополчении, куда входили и выходцы из нашего Самарского уезда.

Еще в 2004 г. Л.В. Мельникова заметила, что «значение таких конференций чрезвычайно велико. Благодаря их наличию специалисты из разных городов России и других стран имеют возможность собраться вместе и не только озвучить и затем опубликовать свои доклады, но также совместно обсудить ключевые проблемы истории наполеоновских войн».

Помимо великого множества статей, перечислить которые нет никакой возможности, были опубликованы монографии: «Тарутинское сражение» (2008) и «Калужский край в Отечественной войне 1812 г.» (2012) В.А. Бессонова; «Донской генералитет и атаман Платов в 1812 г.» (1999), «Разведка и планы сторон в 1812 г.» (2005), «Наполеоновские войны» (2010) В.М. Безотосного; «Сражение при Малоярославце» (2002) А.А. Васильева; «Великая армия Наполеона в Бородинском сражении» (2008) и «Пожар Москвы» (2010) В.Н. Земцова; «Бородино. Легенда и действительность» (2002), «Жизнь русского офицера эпохи 1812 г.» (2008) Л.Л. Ивченко; «Армия и Православная церковь в эпоху наполеоновских войн» (2001) Л.В. Мельниковой; «Армия Наполеона» (1999) и «Аустерлиц» (2006) О.В. Соколова; «1812 год. Великий год России» (1988), «Александр I и Наполеон» (1994) и «Фельдмаршал Кутузов: мифы и факты» (2002) Н.А. Троицкого; «1812. Русская пехота в бою» (2008) И. Ульянова; «Офицеры русской армии — участники Бородинского сражения» (2002) Д.Г. Целорунго; «Созвездие Наполеона» (2002) В.Н. Шиканова.

Упомянем также шикарное юбилейное подарочное издание Безотосного и Целорунго «Бородино. Русское поле. Русские полки. Русские офицеры» (2010). В продажу оно не поступало, так как предназначено исключительно для вручения сановным гостям и некоторым ученым мужам, в число коих попал и я.

Итогом всей этой многогранной работы, специально подготовленным к 200-летнему юбилею, являются две энциклопедии: «Отечественная война 1812 г.» (2004) и двухтомник «Заграничные походы российской армии 1813-1815 гг.» (2011) (всего 800 экземпляров). На базе этих трех томов в нынешнем юбилейном году будет издана обобщающая и переработанная Энциклопедия в 3-х томах, надеюсь, гораздо большим тиражом.

Необходимо также отметить, что в эти годы выходили военно-исторические журналы, в которых освещалась эпоха наполеоновских войн и кампании 1812 г. в частности: «Цейхгауз», «Сержант», «Император» и «Воин»; последний до недавнего времени издавался в Самаре. Наконец, переиздавались исследования XIX в. (А.Н. Попова и А.И. Михайловского-Данилевского), а также переводились книги зарубежных авторов: «Гвардия Наполеона» (2004), «Наполеон. История всех походов и битв» (2008) А. Лашука.

Интерес к вопросу в России и Европе

В то время как в России ныне наблюдается настоящий «ренессанс» в изучении войны 1812 г., на Западе, напротив, возобладал научно-популярный, мы бы сказали, потребительский подход к данной тематике. То ли от пресыщенности этой темой, то ли из-за «полной выработки» архивных «залежей». Между тем даже нам известно, что далеко не все немецкие и французские архивы исчерпаны до конца. Просто в Европе отсутствует так называемый «социальный заказ», так что издатели не стремятся публиковать новые исследования, а переиздают старые.

Конечно, в Европе интерес к наполеоновской эпохе не пропал и даже активизировался в связи с 200-летним юбилеем, но изменился характер этой заинтересованности. Обобщающих исследований почти нет, все внимание обращено на детали и частности, а также на составление справочных изданий с минимумом необходимой читателю информации. Такое ощущение, что ученые приспосабливаются — в полном соответствии с характером рыночной экономики — к потребительскому спросу читателя, то есть к легкому популярному чтиву.

Во Франции весьма активно переиздаются мемуары военнослужащих Великой армии, причем не только французов, но и немцев и даже поляков, если только до этого они были переведены на французский язык. Кроме того, издавались новые мемуары на польском, а также английском языках. К сожалению, почти все мемуары переиздаются без современных комментариев, как будто наука за 100 лет нисколько не продвинулась вперед. Но в любом случае переиздание мемуаров — дело богоугодное. Были переизданы альбомы гравированных рисунков (каждый по 100 штук), сделанных участниками похода баварцем А. Адамом и вюртембержцем К.В. Фабер дю Фором. Кстати, этим летом должно выйти русское издание альбома Фабер дю Фора с нашими комментариями.

Во Франции были переизданы и некоторые старые исследования, например, работа Э. Марко де Сент-Илера. Издаются и новые исследования, например, о военнопленных времен Первой империи, о Березине, биографии некоторых генералов. Но, как и у нас в последние годы, за написание таких работ берутся вовсе не историки, а отставные дипломаты, инженеры, военные и т.п. Растиражированные работы А. Кастело носят откровенно популярный характер и относятся к области литературы. На этом фоне следует выделить некоторые полковые истории, а также книгу Ф. Уртуля о Бородинском сражении, так как автор ввел в научный оборот новые архивные данные (кстати, летом эту книгу должны опубликовать на русском языке). Особенно ценным является исследование Р. Паули, основанное на записках братьев Стюерс из 2-го гвардейского (голландского) шволежерского полка.

Кое-какие исследования были за это время опубликованы и в Польше. В Великобритании вышла трилогия писателя П.Б. Остина, который использовал более 100 мемуаров, но научного анализа войны у него нет. Недавно переиздана книга К. Даффи о Бородинском сражении, так как после нее не было написано ничего лучшего. Весьма известные книги О. Пивки (в миру Дигби Смита) имеют скорее популярный характер. Книга известного американского военного историка Дж. Нафзигера о вторжении Наполеона в Россию не содержит глубокого и всестороннего анализа русской кампании и по своему уровню значительно уступает его фундаментальным исследованиями кампании 1813 г. Мы всегда считали с полным на то основанием англоязычную историографию войны 1812 г. вторичной.

В последние десятилетия значительно активизировались контакты российских ученых с западными коллегами. Президент международного Наполеоновского общества Б. Вейдер (Канада) и его заместители Д. Мэркхэм и Д. Ховард (США) побывали в России. Личную инициативу проявили Ф. Бокур (Франция), А. Неуважны (Польша) и Э. Вовси (США). Благодаря личной инициативе самарского издателя И. Пархоменко за последние 5 лет во Франции было опубликовано несколько статей российских авторов в самом популярном военно-историческом журнале «Традисьон» и даже издаются книги о войне 1812 г.

Перспективы изучения темы

Несмотря на столь активное «фронтальное наступление» российских ученых на неизученные проблемы войны 12-го года, у них все еще есть достаточно широкое поле для исследований. Назовем лишь некоторые перспективные для изучения темы.

1. Отношение к войне различных сословий российского общества. То, что писали на сей счет марксисты, известно из книги Троицкого. Вследствие примитивного и антинаучного классового подхода все их выводы прямо-таки «разят» заведомой предвзятостью. Этот ракурс в исследовании войны обязательно следует поставить на рельсы объективности.

2. То же самое следует сделать в области изучения народного ополчения, поскольку и здесь марксисты-ленинцы наломали немало дров, особенно приснопамятный Бабкин, главный «ополченец» советской эпохи, умудрившийся ни словом не упомянуть два царские манифеста, на основе которых это ополчение и было сформировано! Следует реально оценить политическую, полицейскую и чисто военную роль этих формирований, какова была их военная эффективность, то есть соотношение их реального вклада в боевые действия с понесенными ими потерями.

3. Как приличным полководцам, нам необходимо подумать и о флангах, то есть о боевых действиях в Прибалтике и на Украине. В наших ближайших планах предусмотрено исследование боевых действий на южном театре войны.

4. Необходимо изучить процесс формирования в России резервных войск в 1812-1813 гг. Здесь нужно привлекать архивные источники.

5. Агитация и пропаганда, куда же без этого на войне? Как бы нас ни убеждали в том, что церковная проповедь не являлась пропагандой, но наука у нас пока, слава Богу, остается светской отраслью знаний, и мы обязаны называть вещи своими именами. Особое внимание следует уделить именно локальному уровню пропаганды. Воззвания Синода хорошо известны, а вот как они ретранслировались в российской глубинке и как на них реагировало провинциальное население — этот вопрос еще ждет своего ответа. Статья С.В. Белоусова является лишь первой ласточкой в этом направлении.

6. Проблема военнопленных Великой армии весьма активно изучалась в последнее десятилетие, и теперь настало время завершить эту работу неким обобщающим трудом, который должен включить публикацию важнейших нормативных документов, документов из провинциальных архивов, а также наиболее интересных отрывков из мемуаров.

7. Необходимо в корне пересмотреть подход к знаменитому роману Л.Н. Толстого «Война и мир». Мы давно уже задавались вопросом, с какого времени и на каком основании это сугубо литературное произведение стало восприниматься в нашей историографии почти как исторический источник? Более того, от россиян это странное обыкновение перешло и в западную литературу, благо этот роман переведен на множество языков, в отличие от исторических исследований. Когда и как произошла эта подмена понятий, каким образом художественный вымысел обрел силу исторического аргумента? Мы привыкли воспевать художественные достоинства романа, забывая о той резкой критике, которой он подвергся сразу же после опубликования со стороны живых еще участников войны и людей военных. Особенно негативным оказалось влияние романа на оценку роли сословий в 12-м году. Роман также способствовал внедрению в историческую литературу искаженного представления о «дубине народной войны», которая якобы «долбила неприятеля до тех пор, пока не погибло все нашествие», то есть, надо понимать, до границ империи. Но это не соответствует действительности.

8. Такое непомерно доверчивое отношение историков к сугубо литературному произведению напоминает ситуацию, которая сложилась с не менее знаменитой панорамой Ф. Рубо, когда скрупулезный анализ источников незатейливо и незаметно подменялся описанием того, что изображено на этом знаменитом художественном полотне, а ведь там далеко не все соответствует истине.

9. Необходимо также пересмотреть в сторону объективности оценку творчества известного художника-баталиста В.В. Верещагина, репродукциями картин которого заполнены буквально все отечественные книги о войне 1812 г. Между тем его полотна о народной войне, ставшие своего рода иконой, являются откровенно фантастическими.

10. Нечто похожее произошло и с таким известным «источником», как лубок, этой псевдонародной картинкой. С одной стороны, искусствоведы знают, что эти картинки появились весной 1813 г. и весной 1814 г. С другой стороны, они заявляют, будто эта «карикатура является своего рода документальной историей Отечественной войны 1812 года, которая впервые ответила на вопросы, продолжавшие волновать историографию»! Вот так, лубок, оказывается, давно ответил на вопросы, над которыми историки колдуют до сих пор! Искусствоведы именуют лубок «народной графикой», хотя знают, что авторами как сюжетов, так и самих рисунков являлись вовсе не мужики. В марксистской литературе лубок преподносился, во-первых, как исторический источник, во-вторых, как выразитель настроений народа и, в-третьих, как действенный инструмент пропаганды, поднявший дух народа в 12-м году. На самом же деле лубок не являлся ни тем, ни другим, ни третьим! Авторами этих пропагандистских поделок являлись сотрудники журнала «Сын Отечества». Эта графика была опубликована лишь в 1813-1814 гг., так что она никак не могла поднять патриотизм народа в 1812 г. С придыханием воспевая сомнительные художественные достоинства этих дешевых поделок, искусствоведы и знать не желают об их соответствии историческим реалиям — главное, что они способствовали появлению патриотической графики! Превознося значение примитивных лубков в деле воспитания народного патриотизма, они даже не задумывались над тем, на каких же примерах воспитывалась широкая публика? На тех, которых не было в реальности, то есть фантастических, вышедших из-под пера столичных борзописцев, не нюхавших пороху! Как это напоминает до боли знакомое советское мифотворчество! В очередной раз убеждаешься, что мораль и истина не совместимы с оголтелой пропагандой, готовой пуститься во все тяжкие ради достижения сиюминутных политических целей путем одурманивания малообразованных народных масс.

Признавая, что пропаганда во время войны является делом, безусловно, необходимым, заметим, что спустя 200 лет историк не может слепо ретранслировать все эти выдумки, но, напротив, обязан их развенчивать, чтобы наивные искусствоведы не пытались выдавать их за правду. Нам ведь и в голову не придет оценивать злобные и примитивные карикатуры «Кукрыниксов» с точки зрения высокого искусства или привлекать их в качестве исторического источника! Они не что иное, как яркие образцы низкопробной пропаганды, в качестве каковых их и следует оценивать. Точно так же и лубок не может считаться ни историческим источником, ни достойным внимания живописным произведением. Такова участь любой пропаганды — это продукт быстро портящийся и смердящий. Так что ближайшей задачей историков должна стать скрупулезная верификация, то есть проверка на истинность всех образцов политической карикатуры.